Глава 2

Я человек не вредный и непривередливый. Ежели чего от меня требуется, обязательно сделаю. Полоть я страсть как не любила, но матушкину просьбу выполнила и уставшая, как лошадь, плелась домой.
Как только я перешагнула порог дома меня, словно окатили кипятком. Что-то изменилось, меня хлестнула волна этого изменения. Слишком явно ощущалось чужое присутствие. Я могла поклясться, что за мной украдкой наблюдают. Ненавязчиво, даже как-то нежно, словно пробуя на податливость. Я насторожилась.
Наш маленький домик имеет две комнаты одна - просторная, другая – крошечная. Одна из этих комнат, та, что поменьше, принадлежит мне, а вторая нам с матушкой обеим. Обычный деревенский дом. Печь, невысокая кровать, деревянный стол и лавка. Глазу зацепиться не за что.
Мама вынула из печи дымящийся котелок. На столе появились огурчики и квашенная капуста. Кисленька, хрустящая. Есть мне почему-то не хотелось. Поковырявшись в тарелке, я брезгливо ее отодвинула.
— Что такое? — улыбалась мама. — Есть не хочешь? Уж не влюбилась ли моя девица?
Я не слышала ее, вновь прожженная уколом, бессмысленным, тревожным, и рассеяно обернулась, не в силах отделаться от ощущения постороннего взгляда.
— Мам, я лучше прилягу. Устала.
Мама проводила меня долгим загадочным взглядом.
Полумрак моей комнаты дышал мягким спокойствием, но, плотно прикрыв за собой дверь, я нервно повела плечами. Тишина. Но это была не пустая тишина. Это была тишина, наполненная звуками. Безмолвными, сводящими с ума звуками.
Что-то не так. И это что-то тихонько сквозило по периметру комнаты, обдавая спину холодом, вынуждая настораживаться, всматриваться в полумрак. Тот, чей взгляд я постоянно ощущала, находился здесь. В моей комнате.
Я словно вросла в тишину, стала с ней одним целым, чувствуя каждый сантиметр пространства. Быстро нащупав на столе керосинку, чиркнула спичкой и зажгла лампу. Глаза сощурились от света, быстро наполнившего комнату. Но странное чувство не ушло с полумраком. Я осмотрелась и была удивлена, когда у подножия кровати увидела старинное зеркало.
Зеркало в красивой рамке покрытой причудливой резьбой, миниатюрными обнаженными телами мужчин и женщин. От увиденного горло свело судорогой. Я всегда боялась зеркал. С самого раннего детства во мне жил этот страх.
Никогда не смотрела в зеркало ради праздного любопытства, я это делала только в случае крайней необходимости. С течением времени тот трепещущий ужас прошел, но осталось неудобство, которое я всегда ощущала перед зеркалом. Девицы моего возраста, зеркальца таскали в карманах или маленьких сумочках, но я — нет.
Я несколько минут в нерешительности топталась на пороге комнаты, не зная как побороть растущую тревогу. Зеркало будто звало меня, притягивало и манило.
— Мам! Что это такое? — много усилий было вложено для того, чтобы голос не дрогнул.
— Это раритет, — последовал сводящий с ума ответ. — Красота, да? — мама быстро появилась в моей комнате, уже в ночной рубашке, и с удовольствием покрутилась у зеркала. — Ему больше трехсот лет и досталось оно ТЕБЕ в наследство от дальней бабки.
— Какой бабки?
— Не знаю.
Причем странным было не только то, что бабка, которую никто из моей семьи и в глаза-то не видел, оставила нам столь ценную вещь, но и то, что предназначалось она конкретно мне.
Мама поцеловала меня и выпорхнула в дверь. А я стояла, не зная, какого еще сюрприза мне сегодня ожидать. Подарочек хорош, ничего не скажешь. Наконец я решилась и подошла к кровати. Не то чтобы я поборола свои эмоции, нет. Просто пересилила себя.
Почему матушка его повесила в мою комнату? Ах, да. Подарок предназначался мне. Я всеми силами старалась не обращать внимания на зеркало, поворачиваясь к нему различными сторонами своего тела, но взгляд ни на секунду не останавливался на нем. Я делала вид, что его тут нет. Просто нет.
Платье безвольно повисло на стуле, и я легла в кровать, с трудом удержавшись от соблазна залезть под одеяло с головой, спрятавшись от  серебристого ока жуткого подарка. Тело напряглось, как перед прыжком, потом вздрогнуло и замерла в диком оцепенении.
Сквозь громкий стук сердца я услышала, нет, скорее ощутила, как рядом со мной шелестнула простынь, и кровать едва заметно прогнулась, будто на нее опустился некто почти невесомый. Это был страх.
Я лежала без сна, маясь и ворочаясь с бока на бок и это было странно для меня. Я никогда не мучилась бессонницей. Но этот магический предмет путал мои мысли, и к полуночи я окончательно потеряла покой.
Мне мерещилась неизвестная бабка, которая просила меня взглянуть в зеркало, ее хриплый голос был тих, но очень настойчив. Она, как назойливая муха вилась и кружилась над кроватью, проникала в мое сознание и вносила смуту в душу, но я упорно не размыкала век. Голос слышался то справа, то слева, то сзади, то спереди. Она дышала моим страхом, она впитывала его.
И вот горячее свидетельство моего трепета солеными каплями покрыло тело, сознание уже готово покинуть помутившийся разум…
…я засунула голову под подушку, и некоторое время пролежала с закрытыми глазами, не прекращая повторять: «Это воображение, это игра воображения…»
К утру я в это поверила, и меня сморил благодатный сон.

Пробуждение наступило внезапно. Скребущий звук протяжным стоном, полоснул по нервам. Такое бывает, когда мелом на школьной доске пишут. Только это прозвучало не отрывисто, а нарочито медленно, продлевая муку для моих ушей, уже готовившихся свернуться в трубочку и отвалится вместе с трещавшей головой.
Глаза распахнулись. Тишину нарушали трели птиц, доносившиеся снаружи. Показалось? Вообще не удивительно, если так. Ночка выдалась на редкость паршивая.
Я села в кровати, подтянув к себе колени. Такой ужасный сон. Наследство престранное.
Короткий взгляд, мельком брошенный на стену, доказал что это был не сон. Зеркало загадочно блеснуло, я поспешно отвернулась.
Блин! Я с шумом втянула в себя воздух. Так не пойдет. Я взрослая девушка, осенью паспорт получу, а тут какие-то тараканы в голове!
Со страхом надо бороться, тем более с таким придурочным. Я собралась с духом. Кровать скрипнула, под решительным движением, два раза прошелестел ковер под торопливыми шагами.
Я стояла перед зеркалом, задрав нос, и в упор смотрела на свое отражение. Взъерошенные волосы, беспорядочной массой торчали в разные стороны. Испуганный, но решительный взгляд. Пухлые губы. Голубая жилка, бьющаяся у правого виска. За спиной, кровать со скомканной во время сна простынею, одеяло, поспешно отброшенное в сторону, красовалось у подушки угловатой кучкой.
— Значит так, я взрослая девушка, — смысл брошенных слов никак не вязался с милой беседой, которую я сердечно вела с неодушевленным предметом, но я едва ли давала себе в этом отчет. — Тебя не боюсь.
Я пару раз повторила это мысленно, борясь с желанием выбежать из комнаты. Я твердо решила этого не делать до тех пор, пока страх не пройдет.
Вот раньше я боялась воды, но Катька меня хитростью научила плавать. На лодке мы отплыли в спокойное море, и она столкнула меня в воду. Пусть я потом с ней неделю не разговаривала, но плавать все-таки научилась. Теперь это самое любимое мое времяпрепровождение.
Здесь, конечно, ситуация другая. Я могла запросто его скинуть на пол, потоптаться сверху, а потом сказать матушке, что все вышло случайно. Висело – упало – разбилось.
Логика снова хромала. Возможно, тогда я смогла бы сделать то, что не раз пыталась сотворить впоследствии.
Я принялась изучать зеркало. Резьба была прекрасна. Я отродясь такого не видала. Даже стыдно стало так пристально рассматривать обнаженные миниатюры.
Но, несомненно, прогресс присутствовал. Страх отошел на второй план.
Рука сама собой заворожено потянулась к резьбе, легонько ее коснувшись.  Острая боль хлестнула палец, я изумленно уставилась на крошечный порез, из которого показалась красная капля крови.
Обо что я умудрилась порезаться? На рамке ни одного острого угла!
Я дернула руку, и капля смачным пятном плюхнулась на раму, расплывшись узловатой кляксой. Сдавленно ахнув, я засунула пораненный палец в рот, не отводя глаз от испачканной миниатюрки. Кровь зашипела, вспениваясь, и исчезла.
От удивления я не смогла двинуться с места. Зеркало впитало кровь?
Серебристая поверхность колыхнулась, словно простынь развивающаяся под внезапным порывом ветра, и  замерла. Но было еще нечто очень странное. Зеркало перестало отражать меня. За ним появился длинный узкий коридор, сужающийся вдалеке в небольшой светлый прямоугольник.
И вновь слух уловил тот же противный звук, который заставил меня проснуться. В конце тоннеля я заметила неподвижную тень. Больше всего на свете мне хотелось броситься прочь, но я не смогла этого сделать. Ноги вдруг стали тяжелыми и перестали меня слушаться.
Тень шевельнулась, звук повторился. И вот тогда я поняла, что если уж ноги отказались помочь, голос остался мне верен. Крепко зажмурив глаза, я завопила во все горло.

— Света… — донеслось издалека. Словно я находилась в ящике наглухо заколоченном, а голос неиствовал снаружи и доносился до меня приглушенным эхом.
Почему он так взволнован? Кто это? Я не хочу получать ответ, мне удобно в сгустившейся вокруг теплой темноте. Безопасно.
Кто-то тронул мое лицо. Голова метнулась в сторону, потом в другую. В третий раз касание к щеке отозвалось тупой болью. Блин! Этот кто-то бьет меня по лицу! Осознание этого заставило меня открыть глаза. Удары сразу прекратились. Я усердно пыталась сфокусировать взгляд, но лицо человека, склонившегося надо мной, поплыло перед глазами. А может, не поплыло. Может, их трое? Да точно их трое.
— Кто… вы? — прошелестела я. — Где… я?
Две головы исчезли, осталась одна. Странный человек замахал четырьмя руками и поднес к моему лицу два пузырька. О!! Блин! Это тот, кто таился в Зазеркалье?! Я едва не захлебнулась паникой.
В нос ударил тошнотворный запах нашатыря. Я согнулась в приступе кашля, да таком сильном, что едва не выплюнула собственные легкие.
— Светочка… — ласково позвал монстр, обретая очертания женской фигуры. — Как ты, солнышко?
— Мам? — недоверчиво протянула я.
— Да, Светочка. Слава, Богу! — мама – коммунистка, потому Бога вспоминала в крайне редких случаях. Видать здорово перепугалась… за меня?
— Что случилось? — борясь с головокружением, я с большим усилием села.
Матушка улыбнулась.
— Ты кричала…
Когда я осознала, что сижу на полу, у зеркала, воспоминания стали возвращаться. Я порезалась о раму, кровь из ранки упала на зеркало, а потом…
— Ты давно не ходила во сне.
Во сне? Ну, точно! Все приснилось, только саднящий палец вопил об обратном. Я посмотрела на зеркало и с шумом выдохнула. Оно имело отражение. А палец я могла поранить во время ночных похождений. Точка.
— Мне, мам, такой сон приснился! — начала я, ощущая острую потребность выговориться. — Я словно не спала, будто все взаправду происходило. Я подошла к зеркалу, ты же помнишь, я всегда боялась зеркал. Порезала палец о раму, а кровь зеркало впитало, ну а потом! Потом вообще произошло, что-то странное! Зеркало словно ожило! Честное слово, я чуть не обделалась от страха!
Я тараторила без остановки, не подбирая выражения, это все-таки была моя матушка! Даже когда заметила ее отсутствующий взгляд, прикованный к зеркалу, остановиться не смогла.
— Там был тоннель! В тоннеле мерцала чья-то тень! Все было так… — я запнулась, подбирая правильное слово, — правдоподобно! А вчера ночью, я не смогла уснуть! Ты уверена, что нам нужно это зеркало?
— Вздор! — резко оборвала меня матушка. Я вздрогнула, не в ее характере так прямолинейно и грубо отвечать на вопросы.
Матушка встала и подошла к зеркалу.
— Прекрасное, великолепное творение мастера! — благоговейно прошептала она, лаская зеркало руками.
С каких пор ее искусство интересует? А неприкрытый неинтерес к моей персоне вызвал неожиданный укол раздражения. Не то чтобы я была эгоисткой, но сейчас, логично предположить, что маму больше должно заинтересовать мое состояние, нежели кусок старой рухляди. Пусть даже такой красивый.
— Мам?
— Светка! Так испачкать зеркало! Вот что, вместо меня пойдешь на свеклу. Я в хате приберусь.
Я опешила. Вообще, блин! Что ж такое! Не мой день сегодня. Не мой.
— Что стала? Бегом умываться, завтракать и на свеклу!
— Раскомандывалась! — в конец разозлилась я. — А если у меня планы другие были? А?!
— Какие такие другие планы? На болоте лягушек бить в восемнадцать лет?
— Семнадцать, — машинально поправила я, ненавижу, когда мне возраст лишний приписывают! Не потому что я кокетка, просто чем старше человек, тем больше на него требуют ответственности, возлагают всякие обязанностей, а я к прежним до конца не привыкла, чтоб еще и на свеклу каждый день ходить. И кстати учиться мне надо.
— Пусть твоя головушка сегодня передохнет от учебников, — сказала матушка, словно прочитав мои мысли.
— То учись! То не учись! — проворчала я, не теряя надежды увильнуть от свеклы. Пусть не мечтает, что сдамся без боя!
— Светка! Я тебе поогрызаюсь! Вот хворостинку сорву! А ну марш умываться!! — прикрикнула матушка.
Я застыла с открытым ртом, по инерции приготовившимся продолжать словесный бой. Она и раньше мне говорила подобное, да и хворостинкой пугала частенько, но эти угрозы - пустой звук. Раньше так и было, но вот сейчас в ее голосе прозвучала новая интонация. Незнакомая. Словно, привычные для меня с детства, матушкины слова, произнес другой человек.
И выражение, застывшее на ее лице, меня, признаться, испугало. Жесткое, непроницаемое.
В общем, от греха подальше, я решила с ней не спорить. Схватила платье, висевшее на стуле, и вышла во двор.
Деревенское утро, с пьянящими запахами гор, моря и влажных цветов, впервые в жизни не подарило ощущения бесхитростного счастья.
Я поежилась и огляделась по сторонам в поисках причины щемящего в груди дурного предчувствия.
На пиках гор, что виднелись из-за соседского дома, образовалось белое туманное облако, оно не спеша обволакивало гору, опускаясь вниз. Странное облако, слишком плотное, чтобы стать простым туманом. Да и солнышко не на шутку распалилось. Еще утро, а жара как в пекле.
Я посмотрела на небо. Нет даже намека на облачность, кроме небольшого скопления сырости, окутавшего ту гору.
— Мр-р-ряу!! — недовольно заурчала кошка, прервав мое раздумье. Тишка лениво перебирала лапками у крыльца.
Я в который раз удивилась, как могу любить такое страшненькое существо. Тишка наполовину альбинос. Один глаз у нее голубой, а второй зеленый. На свету она еще нормально выглядела, не смотря на причудливый окрас, мордочка у нее белая, а тело рыжее в черное пятнышко. Но вот в темноте, когда один глаз загорался зеленым огоньком, а второй зловеще мигал красным!!..
Мы с матушкой привыкли к необычному питомцу, а вот Катька до сих пор пугалась!
— Привет, — наклонилась к кошке, ласково почесывая ее за ухом. — Ты где пропадала? Кавалера нашла себе? Может, у нас скоро появятся разноглазые котята?
Тишка капризно фыркнула в ответ.
— Ладно тебе, не дуйся. Сегодня и так все с ума посходили! — пожаловалась я. — Представляешь? Я опять на свеклу иду! Ты за главную остаешься. Знаешь, матушка сегодня какая-то странная.
Перекинув тяпку через плечо, я заковыляла на колхозное поле. Грустить долго я не умею, поэтому день непременно будет занятным.
На колхозном поле я встретила свою подружку Катьку.
— Чтоб мне подавиться, — прозвучала вместо приветствия ее излюбленная фраза. — А ты как тут очутилась?
— Я? Это ты как сюда забрела?
Катькина ирония испарилась.
— Мамку подменяю. Ее на работу вызвали, — она уныло вздохнула. 
Пристроившись рядом с Катькой, я приступила к прополке.  Работала я без энтузиазма, но быстро, к делу подходила старательно, поэтому и результат был соответствующий. Я прополола бы больше, да только Катька заорала в ухо:
— А вот и твой гармонист! Здорово, Вань!
Я кивнула выпрямилась отряхнула испачканные ладони. На залитой асфальтом дороге гордо распрямившись, стоял молодой человек невысокого роста с роскошными кудрями цвета ржавого железа. Ванька, вдохновленный вниманием, радостно замахал руками. Я кивнула, и его улыбка стала значительно шире.
Поклонников у меня никогда не было. Может я и нравилась кому, но вслух об этом не говорили. Этот – первый. И отсутствие поклонников беспокоило меня гораздо меньше, чем их появление. Вначале я ему осторожно отказала, но Ванька оказался на редкость настойчив, моего сердца добивался с завидным упорством.
Вот и сейчас, сюрприз подготовил. Ради меня, за два дня «Катюшу» на гармошке выучил. Наша деревня махонькая и каждый друг друга знает, и друг о друге в том числе. Вид Ваньки с гармошкой, для многих стал откровением.
Ванька растянул меха гармони и затянул «Катюшу».  Может слух у него и был, но это было задолго до того как медведь основательно потоптался по его ушам, обоим сразу. А голос мгновенно сразил наповал, и чтоб осмыслить всю его мощь (с чего-то он решил, что она заключается в громкости) потребовалось время.
— Ах! Как поет! — прыснула Катька, после недолгого замешательства.
— Ага. Как будто у него в штанах кто-то сидит и кой-чего отпиливает.
Мы захохотали, а Ванька тем временем уже народ вокруг себя собирал. Реплики народа были разные, но содержание – примерно одно.
— Ты поосторожней с кавалерами-то, а? — посоветовала Катька. — Так и оглохнуть — нечего делать. — Она поспешно отвернулась, но я сумела перехватить недовольный взгляд.  — Сказала б ему, что не нужен он тебе!
— Говорила, — я вытерла набежавшие на глаза слезы, а из головы не выходил взгляд подруги. К чему бы это?
— А чего он тогда за тобой таскается? — вопрос прозвучал скорее как упрек.
— Почем мне знать? — осторожно спросила я, но не выдержала и вспылила. — Слушай, что ты пристала! Не ко мне он.
Я это брякнула, не подумав. Просто чтоб она отвязалась от меня, и не могла никак предвидеть, что подруга так отреагирует на мои слова.
— Чтоб мне подавиться! — глаза Катьки недоверчиво прищурились. Я попыталась сквозь глаза прочитать ее мысли.
— Так он же это… на меня даже не глядел... — растерянно бормотала она.
— Катюх, ты чего? — забеспокоилась я, примечая, как та побледнела.
— Светка, прости… — Катька швырнула тяпку в сторону и схватилась за голову, если раньше я беспокоилась, то теперь начинала паниковать.
Я подскочила к подруге и отняла ее руки от лица.
— Кать, да за что мне тебя прощать? — успокаивала я. — Ты ж такая замечательная, добрая!
Катькины руки прильнули к груди, а глаза нашли Ваньку, и тут до меня начало доходить.
— Светка, поклянись, что наша дружба вечна! — потребовала она. — И никакие Ваньки ей не помеха!
— Клянусь! — торжественно произнесла я, скрывая облегченную улыбку.
— Всегда думала, что он за тобой бегает… Я ж не сразу поняла, даже когда он Катюшу затянул. Не понимала, пока ты не сказала.
— Чего я сказала? Ничего я не говорила…
Да, но и не отрицала, спохватилась я. Как быть?
— Ладно, Свет… — теперь она меня успокаивала. — Прости еще раз…
— Кать, да…
«Ну и что ты скажешь?» - ехидно поинтересовался внутренний голос. В самом деле, как я вляпалась в такую ситуацию? Внутри сражались два голоса. Один правильный, и он твердил, что нужно сказать правду и стойко выдержать последствия, а второй велел правильному заткнуться.
Первый продолжал трепыхаться, ответственный человек не станет врать подруге, но второй голос тут же нашелся: «Никто не врал».
Воображение услужливо нарисовало сочную картинку, вот я говорю Катьке, что она ошибается, и Ванька по-прежнему таскается за мной. Вот Катька начинает обороняться, не стесняясь в выражениях, я быстро подхватываю…
Делов-то —  промолчать. Я струсила, и в неравной борьбе второй голос одержал победу.
Катька замолчала. Так я и обнаружила второй способ заставить ее это сделать. Первый – дать пирожок. Катька до самого вечера не сводила с Ваньки изучающего взгляда.
Гармошку у него, конечно, отняли, и петь не давали, вместо этого дали тяпку и два ряда свеклы. Фырча и пыхтя от натуги, Ванька быстро продвигался к нам, под недовольное ворчание наблюдателей. Халтурщик, мол.
Но Ваньку эти комментарии не волновали. Ванька косился в нашу сторону, Катька в его, так прошел день.
Усталость давала о себе знать. Тяпка яростно впивалась в землю, обрабатывая последний куст. Голова гудела от жары, раскалываясь от копошащихся внутри мыслей. Как от Ваньки отделаться? Что Катьке сказать? но и этого Создателю было мало.

— Управилась? Пора домой возвращаться. Твоя маменька беспокоится.
Я не могла поверить своим ушам. Может так жара на меня подействовала? Я зажмурилась и помотала головой. Открыла глаза. Ошибки нет. Передо мной стоял Стас, лениво облокотившись о ствол ракиты, на губах та же кривая ухмылка, в глазах штиль, провоцирующий меня на ядовитый ответ.
— Это у тебя – маменька, а у меня – матушка. — Огрызнулась я.
Стас хмыкнул, в глазах заиграла смешинка, но всего на одно мгновение.
О чем он думает? Лицо безмятежно, поза непринужденная, плечи расправлены… плечи… да, плечи широкие, рубашка распахнута, грудь без  волос. Почему-то я всегда думала, что волосы на груди у мужчин это дело времени, они свидетельствуют о зрелости. Наверно потому что у моего покойного отца она была покрыта черными завитушками, а у этого ни волоска. Мои глаза не спеша поднялись вверх.
— Нравится?
Я вздрогнула. Все мысли сразу же вылетели из головы, словно стайка испуганных воробушков. Щеки запылали, я опустила ресницы (а это мне совсем не свойственно), не сразу сообразив, что именно меня смутило. Потребовалась пара секунд, и мысли собрались в кучку. Итак, мой откровенно разглядывающий взгляд, был замечен противником.
— Не очень, — я вскинула голову, ножка нетерпеливо отбивала чечетку, выдавая волнение.
— Но все-таки нравится, — мурлыкал Стас.
— И все-таки не очень! — передразнила я.
— Ладно, ладно, — успокоил меня Стас. От его спокойной уверенности повеяло холодом.  — Не очень, значит не очень. Давай тяпку, — и протянул руку. Я покосилась на нее с подозрением.
— Тебе зачем? Поработать решил?
— Да нет, девке одной, вредной, помочь хочу.
— А не поранишься? — съязвила я.
— Ну, нервы у меня крепкие, ее склочный характер как-нибудь выдержат.
Он был явно доволен собой. Опять кривая ухмылка на губах.
— Склочный?! — взвизгнула я, широко открыв рот. Так со мной еще никто не осмеливался разговаривать! Дальше - больше. Я впервые в жизни не успела едко ответить на одну колкость, как меня огорошили следующей.
— Свет, ты это… — он почесал затылок, — челюсть подними, не дай Бог, споткнешься.
«Это и есть скучный и мрачный Стас?» – растерялся внутренний голос. Мы стояли несколько секунд неподвижно. Я - испепеляя его взглядом, он - саркастически улыбаясь.
— Да ты… ты…— как на зло ни единой приличной мысли.
— Что б мне подавиться! Ты покраснела?
— Замолчи! — рявкнула я на неизвестно откуда вынырнувшую подругу.
Стас поздоровался с Катькой и едва заметно кивнул покрасневшему от ревности Ваньке. Ванька, видя, чем дело пахнет, тяпкой заработал усердней.
Катька продолжала подозрительно стрелять по мне взглядом.
— Так-то, Светка, ты мне подругой считаешься? — обижено протянула она.
Это что? Опять оправдываться? Катьке нравились все парни, каждый по-своему. Почему никому не пришла в голову мысль ответить ей взаимностью? Глядишь, объектов ее любви станет значительно меньше.
— Да о чем ты?! — я от злости крепко стиснула зубы, слова получились сдавленные.
— Поболтали и полно, — оборвал ее Стас. — Я обещал твоей матушке затемно домой тебя привести. Кать, ты с нами?
— Да чего уж вам мешать буду?! Третий лишний, — констатировала она. — С вами и так все понятно.
Я зашипела словно разъяренная кошка, но внимание Катюхи было обращено только на Стаса.
— Это и есть женская логика? — чопорно спросил Стас.
Голова стала ясная, как только я поняла, что единственная возможность не остаться со Стасом с глазу на глаз, а мне этого страсть как не хотелось, это уговорить Катьку пойти с нами. Но та почему-то артачилась и я, опять(!) решила играть нечестно.
— Пошли вместе, — предложила я, — я Ваньку позову.
Пока я, сгорая от стыда, перечисляла в голове различные варианты названий таким подругам как я, Стас медленно повернулся ко мне. Я избегала прямого взгляда, для которого была чересчур сконфужена собственной подлостью. Могу поклясться, он видел мои мысли насквозь, без труда извлекая нужную информацию.
— А идея хороша! — обрадовалась Катька, потирая руки.
Я украдкой наблюдала за Стасом, он все еще смотрел на меня, только теперь без любопытства, разочарованно. Разочарование мелькнуло и быстро исчезло.
Интересно о чем он думает? Пришлось напомнить себе, что на это мне глубоко наплевать и отвернуться.
В тот момент и Ванька подоспел. Гармошка в одной руке, другая угрожающе застыла на поясе. Глаза покраснели, щеки надулись, сразу видно, парень зол и обижен. А Стас этот… Непостижимым образом ему удавалось скрывать эмоции, чувства, мысли. Мне это было не по силам. Я – вулкан, в любую минуту готовый взорваться.
Так и складывались наши отношения. Я пыталась вывести его из себя, но, ни разу мне это не удалось, а он постоянно надо мной подтрунивал, в результате оставался невозмутим, а я кипела от бешенства.
Он был для меня загадкой, разгадать которую мне уже не удастся.
— Здорово, Стас, — Ванькин голос звучал сурово.
— И тебе не болеть. — Стас пожал протянутую руку.
— Далеко собрались?
—Домой, Вань, куда ж еще? Ты с гармошкой? — брови взметнулись вверх, еще Стас присвистнул, придав больше значимости сему факту.
Я готова была сквозь землю провалиться. Конечно, оставалась еще слабая вероятность, что мое желание сейчас осуществится и Ванька неожиданно и навсегда влюбится в Катьку. Пусть Ванька ей не нравился, но для женского самолюбия полезно иногда заводить поклонников, хотя бы одного, и пусть даже такого нерадивого как Ванька.
— Да. Песню выучил. Катюшу.
Стас вновь посмотрел на меня, внимательно, потом на Катьку – удивленно.
А Ванька откровенно любовался моим смущенным видом.
— Хорош морды корчить, — буркнула Катька, отвесив ему тяжелую затрещину. — Чай, не обезьяна. Пошли домой, стемнело уже.
Я подняла лицо, к небу театрально закатив глаза, и тогда вновь увидела его.
На фоне сумеречного неба белело облако. Что самое интересное это облако, то самое которое мне с утра показалось загадочным, за день не исчезло, а наоборот – разрослось. Словно воспротивившись жаре, оно неторопливо обволакивало гористый ландшафт. Оно мерцало, колыхалось, двигалось. Словно оживало.
Я вздрогнула, вновь ощущая тот взгляд, что вчера ночью едва не свел меня с ума. И опять предчувствие надвигающейся беды сковало грудь.
Я машинально перебирала ногами, пока не уперлась плечом в дверь своей калитки. Как быстро мы добрались до дома.
— Светка! — крикнула мама. — А ну заходи в хату. Спасибо тебе Стас, что проводил ее.
— Обращайтесь, теть Галь. Пока, Свет.
Я попрощалась с друзьями и погруженная в свои думы поплелась впереди матушки.
Я не питала надежды, что матушка вняла моей просьбе и убрала зеркало, но отчаянно желала, чтобы мой разум прекратил выпендриваться и навязывать мне безумные фантазии.
— Фр-р-р!
— Тишка! Ты тоже поддалась местному психозу? — я рассмеялась. Тишка стояла у крыльца, спина выгнута, шерсть дыбом. Кошка мотала головой, и в темноте вспыхивал то зеленый огонек, то красный.
На мой голос напряженное создание даже не обратило внимания.
— Иди ко мне девочка, — я поманила кошку, предлагая свои руки в качестве средства передвижения. — Ты чего так испугалась?
Наконец кошка удостоила меня вниманием, немного успокоилась и с видимым облегчением запрыгнула мне на руки. Я взбежала по ступенькам, открыла дверь хаты, остановилась у порога и, прищурившись, обернулась, всматриваясь в темноту. Естественно, мои фантазии уже пустились в полет, быстро охватывая сознание. Каждый знает, что животные всякую чертовщину чувствуют острее людей.
Я вздрогнула. Бр-р-р. Пора корень валерьяны настаивать, того и гляди крыша уедет.
— Светка! Заходи в хату! Чего стоишь с открытой дверью? Комаров напустишь!
Я вошла в сени и Тишка вновь задрожала, а когда мы вошли в комнату, Тишка совсем сошла с ума и зафырчала так, что я уж подумала, она вот-вот лопнет от натуги.
Кошка спрыгнула с моих рук и смылась в сени.
Каким чудом мне удалось уснуть этой ночью, ей Богу не знаю. Полка на жаре вероятно сказалась. Но знай я, какой сон мне приснится, под страхом смерти бы глаз не сомкнула!

Сон начался необычно. Я крутилась у зеркала, прихорашиваясь. И уже только это само по себе, было странно. Мимо зеркал я пробегаю с такой скоростью, что любой спринтер обзавидуется, а тут стояла спокойно, улыбалась своему отражению. Щетка для волос не спеша пробегалась по  длинным прядям. Я смотрела на волосы и любовалась собой, когда внезапно ощутила безудержное желание отрезать свои косы.
Глупо конечно, я всегда гордилась своей косой, которая опускалась ниже спины. Но я взяла ножницы и обрезала свои локоны. Под корень. Не сожалея.
Зеркало задребезжало, и угловатые трещины стрелами пронизали его вдоль и поперек, образовав замысловатый узор на его поверхности. Оно покачнулось и упало. На том месте, где ранее оно висело, я увидела проход, и гонимая любопытством заглянула в него. С полыхающим в глазах удивлением там я увидела другой мир. С чего я это взяла не понятно, но уверенность была стопроцентная. Многоэтажный дом утопал в зелени деревьев. Подобный дом я видела лишь однажды. Когда мы с матушкой в город ездили.
Так вот, из этого прохода доносилось пение птиц, хохот детворы, носившейся между деревьев. Им было весело и хорошо. Они подбежали достаточно близко к проходу и увидели меня. Мальчишкам с виду было лет по пять-шесть. Их перемазанные лица повернулись ко мне. Один из них громко шмыгнул приплюснутым носом и почесал за ухом. Я улыбнулась им и их грязные рты расплылись в ответных улыбках, затем они принялись звать меня к себе и сопротивляться их просьбе я не смогла.
Я просунула руку в проход и вслед за ней подтянула остальные конечности. Создалось ощущения, что я нырнула в мыльный пузырь и с громким чпоком вынырнула с другой стороны. Этот причудливый звук, который сопровождал мое появление, здорово развеселил детвору.
Так смеясь, мы подбежали к высокому девятиэтажному дому. Приставила руку ко лбу козырьком, пряча глаза от слепящего солнца, и осмотрела здание.
На чугунных балконных перилах, на пятом этаже, я увидела себя. Я (она) стояла, расправив руки, готовясь совершить прыжок. Перед тем как прыгнуть она посмотрела на меня, и я содрогнулась от страха и отвращения. Лицо моего двойника имело странный сероватый оттенок, ее глаза…  вернее не глаза, а пустые глазные впадины...
Она открыла синие губы и прошипела:
— Я приду за тобой.
Смех резвящейся детворы превратился в нестерпимый гул, я повернула голову в сторону и остолбенела. Лица мальчишек потекли как расплавленный сахар, признаки гниения детских тел были явными и среди этих признаков был мерзкий запах тухлого мяса.
Тошнота подкатила к гортани, и я не сдержала рвотный позыв.

Глава  3

Грустно признавать, но каждый день мне открывал новую грань неизвестного мира, и что самое печальное это было как раз то, чего мне хотелось меньше всего.
Наутро, силясь не вспоминать приснившийся бред, матушку я нашла в летней кухне. Она сидела за столом, буравила бессмысленным взглядом пузатый буфет и попивала чаёк.  Я взяла кружку с полки и присела напротив матушки.
— На работу идешь? — поинтересовалась я, наливая себе чай.
— Нет, — ответила она, судя по тону, работа ее никак не интересовала.
— Мне опять на свеклу? — спросила я, беспокойно глядя на нее сквозь опущенные ресницы. К матушкиному виду подходило только одно определение: «паршивый». Под глазами залегли темные круги, лицо бледное и осунувшееся.
— Нет.
— Ах, ну да сегодня воскресенье. Мам? — тихонько позвала я. — Ты как себя чувствуешь?
Она безразлично пожала плечами и отвернулась.
Чай пили в гробовой тишине. Я нет-нет, да и бросала на нее подозрительные взгляды. Что у этих потешных взрослых в голове происходит?! Они мыслят как-то иначе, напридумывают себе проблем, а потом с завидным мужеством их решают! В это я никогда не вникала, да и сейчас не очень хотела.
Матушка выглядела «отрешенной от мирских забот», как говаривала моя покойная бабуля, монашка по призванию.
Приболела немного, после недолгого раздумья решила я. Поваляться в постельке бы ей денечек.
— Мамуль, ты поди в хату, приляг, а я тебе блинчиков нажарю. С медком принесу.
Конечно, мне нужно было обидеться, когда в ответ на мое предложение матушка едва не рухнула со стула.
— Блинчиков говоришь? — удивленно переспросила она.
— Ну да.  И не надо так таращиться на меня! Пальчики оближешь!
Матушка сомнительно покачала головой. Видать, вспомнила прошлый раз. Когда я решила проверить сколько газа вмещается в баллоне. Но это когда было! Два месяца назад!
— Только с газом поосторожней, — видимо я выглядела совсем расстроенной и она, справившись с потрясением, добавила: — Спасибо, милая.
— Давай, чеши в хату, приляг, — вот такой я странный человек, когда ругают – мне хоть бы хны, а от похвалы смущаюсь. — Я к Катьке за молочком сбегаю.
Гордая собой я достала из буфета пустую банку и пошлепала к калитке.
Крики: «Давай! Бей!» я услышала задолго до того как к воротам подошла.
На улице собралась вся местная ребятня, играли в футбол. Я с завистью смотрела на резвящихся ребят. Мячик перепрыгивал от одного пацана к другому.
На дверях соседской калитки взгромоздившись на самый верх, маленький двухгодовалый ангел по имени Люська, махал руками. Я вообще-то не люблю детей, они меня бесят. Люсенька единственное исключение. Она живет через три дома от нас, вдоль по улице. Это забавное и премиленькое создание, с очаровательным личиком, окруженным смоляными кудряшками, с черными угольками глаз. Она уже довольно сносно разговаривала, каждый раз удивляя меня мудреными речами.
Я решила задержаться. Всего на пару минут.
Мяч откатился в сторону и я, улыбаясь, побежала за ним. Дождя давно не было. Носки туфель задевали сухую землю, и она поднималась в воздух, клубилась не успевая оседать.
Мячик, вращаясь, остановился у изгороди заброшенного дома покойной бабки Нюры, дождался прикосновения моей руки и, отскочив в сторону, медленно покатился в открывающуюся дверь калитки.
Очень странно.
Подул ветерок, я наморщила нас, вдохнув жуткую вонь. Кто-то сдох? Улыбка медленно сползала с моего лица. Ноги перестали слушаться и самовольно передвигаясь, вели меня за мячиком.
Во дворе, который мы с Катькой недавно покинули, ничего не изменилось. Я проследила за мячом. Он уткнулся в дерево, что раскинула ветвистые кроны у маленькой хатки.
Я наклонилась и тронула его, с ужасом ощущая стороннее присутствие. В подтверждение моей догадки на мячик тут же легла чья-то ладошка. Я прекрасно понимала, что во дворе кроме меня никого не было. В душе тлела надежда, что за мной побежала Люська или еще кто-то из местной детворы, а я по невнимательности этого просто не заметила. Но поднять взгляд я не осмеливалась.
Бледная ладошка обхватила мяч и оторвала от земли. Послышались звук шаркающих по траве шагов. Я медленно встала и заставила себя посмотреть на того, кто завладел мячом.
Этот загадочный некто оказался девушкой в престранном белом платьице, заляпанном грязью. Она стояла ко мне спиной. Мячик, пружиня, отскакивал от земли.
Один. Два. Три.
Непослушное сердце тревожно стучало, невзирая на убеждения разума. Все в порядке. За мной просто кто-то последовал.
— Эй, — тихо окликнула я девушку. — Ну и напугала ты меня. Пойдем, ребята заждались.
Четыре. Пять. Шесть. Словно не слышит.
— Эй! — вновь позвала я, на этот раз настойчивей.
Мячик подпрыгнул и замер в ее руке. Девушка сорвалась с места и побежала вглубь виноградного сада. Я почему-то побежала за ней.
"Зачем? – спрашивала себя я. – На кой черт мне сдался этот мяч? Почему я бегу за этой девочкой, хотя мне очень страшно?"
Я задавалась еще и другими вопросами, но продолжала бежать. Словно кто-то невидимый толкал меня вперед.
Быстрая поступь легких шагов девушки служила мне поводырем пока я, теряясь в зарослях виноградных лиан, старалась не сбиться со следа.
Спустя минуту, к своему ужасу и беспредельному недоумению, я поняла что заблудилась. В трех соснах. Кошмарная действительность прорвала защиту моей, уже раскачивающейся, психики и ужас предстал передо мной во всей своей «красе». Паника вползала в сознание, коварно обтягивая меня.
Как такое могло случиться? Я в растерянности озиралась по сторонам, но шаг не сбавляла, пока не уперлась в, то самое дерево у маленькой хатки, у которого как ни в чем ни бывало, лежал мячик.
Остановилась как вкопанная, с подозрением глядя на мячик. Дело не в страхе, дело в рассудке, который упорно отвергал любое логическое объяснение случившемуся. Я сошла с ума?
  Сначала девушка, не пойми откуда появившаяся и так же таинственно исчезнувшая, странное блуждание по винограднику, в результате я оказалась там откуда начала.  Только вместо радости теперь в груди бушевал ужас.
Заставить себя подойти к мячику, я смогла. Обернулась, огляделась. Никого. Но как только рука скользнула по гладкой поверхности, сзади послышались шаркающие шаги.
Вот тогда-то я от страха едва не рухнула на землю.
— Светка! Ты чего копаешься?
Катюха.
Я не задавалась вопросом, почему не смогла разглядеть ее в толпе болельщиков, я вгрызалась в двор старухи взглядом, пытаясь найти девушку.
- Светка! – Катюха ближе подошла ко мне. – Ты чего? Опять нервишки решила пощекотать? Я думала после того раза, ты ни ногой сюда!
- Кать, ты видела девчонку, которая за мною следом сюда пошла?
- Чтоб мне подавиться! Какая девчонка?! Ты пошла сюда одна. Что ты тут могла делать целый час?
- Час?!
Я могла поклясться что меня не было максимум минут пятнадцать!

Отредактировано Алена (2009-11-18 10:17:59)

Здравствуйте, Имма Грак!
Пропадаю в деревне у бабушки! В грязи, так сказать, ковыряюсь. 
Но я продолжаю работать. Пролог вот опять переделываю 
А не читают, наверно, потому что объем выложила большой, а может не нравиться 
Спасибо что не забываете! Я гляжу тут много новых произведений пойду почитаю. 

Спасибо, Имма!
Вооот каак соберусь, да кааак напишу шедевр! Тогда все сразу и заинтересуются. Ну, я надеюсь на это  Нужно мысль нужную дождаться и не прозевать момент и тогда все пучком будет.