Кришна Радогор.
                                                 Стая.
В это утро на улице выпал первый снег. Осенний городской пейзаж, еще вчера бывший унылым и серым, за одну ночь с тал ярким и сверкающим. Солнце светило ярко даже сквозь завесу из туч, заливая всю улицу белоснежным мягким светом. На поляне возле дома, стараясь держаться вместе, лежали бездомные собаки. Они не обращали никакого внимания на сновавших во все стороны людей, их интересовали только другие собаки. Такие, например, как стая собак через дорогу, которые давно покушаются на их большую и, приносящую неплохой доход, территорию. Доходом считался съедобный мусор, кости, крысы и прочее – то есть все, что было пригодно в пищу собакам. Вожак стаи был сильным и матерым псом. К зиме у него, почти как у волка, серебрилась шерсть, чем он в тайне гордился. Но виду, конечно, не подавал – вожак должен быть вожаком, неоспоримым авторитетом, сильным, быстрым, хитрым. Потому что если кто-то считал, что он сильнее – вожак оказывался быстрее. Если кто-то пытался его обмануть, то от клыков вожака ему было некуда скрыться. Недаром это уже четвертая зима, в которой он вожак Стаи. В первую он был щенком, полным сил, горячим и неудержимо жаждущим власти. Теперь же он стал осмотрительным серьезным. Если можно было обходиться без драки, он ее избегал. А раньше он бы, не думая, порвал горло обидчику, будь то собака, или кто-то другой.   
    Этот случай произошел во вторую зиму. Кровь в жилах не застывала даже от самого сильного мороза, справедливая жестокость в управлении Стаей позволяла ему с  легкостью удерживать в своих руках власть не только своей территорией, но и несколькими прилегающими, периодически собирая оброк в виде еды и молодых щенков, из которых можно будет вырастить новых бойцов для Стаи. В тот день он, вместе с пятью лучшими псами, напал на прилегающую к ним территорию, у супермаркета. Небольшая стая, недавно обосновавшаяся там, не признавала дани, и хоть платить много они не могли, необходимо было показать другим, что случается с теми, кто отказывается подчиняться его стае. Было утро, на улицах было еще безлюдно. Он и его псы выскочили из-за угла и длинными прыжками стали двигаться в сторону врагов. Они уже преодолели половину пути к ним, когда в лагере вражеской стаи их заметили. Солнце играло на чистой шерсти бойцов нападавшей стаи. Мускулы перекатывались под кожей при каждом движении. Любой прыжок давался им так легко, что все это напоминало игру. Правда, лишь отчасти. Через полторы минуты из стаи врагов не остался в живых никто. Тела собак лежали около детской площадки. Из нападавших не пострадал никто. Морды, измазанные во вражеской крови скалились, обнажая бритвенной остроты клыки. Поедать врагов было запрещено – вожак наложил этот запрет, для того, чтобы убитых можно  было опознать, на страх другим. А бойцам хотелось крови. И ничего больше. И когда они увидели маленькую девочку, качающуюся на качелях, они просто обезумели. Как вожак, он не мог этого допустить. Приглушенное рычание сорвалось с его рта. Псы остановились, возбужденно глядя на своего лидера. Они не были с ним согласны. Они не были с ним согласны… Они хотели убивать – он убил их. И вместо шести трупов у супермаркета рядом с детской площадкой лежало одиннадцать. С тех пор он усвоил урок – никогда не давать спуску этим животным. Иначе однажды они съедят тебя.
    Однако прошло время, и теперь стая состоит из отборных псов и самок. Все сильные, всем можно доверять. Но теперь есть серьезная угроза. Не гнет других стай – их территория огромна, у них много союзников, а враги затаились. Холод убивал всех – своих… чужих… Союзников и врагов. И необходимо было что-либо предпринять, иначе они все погибнут в эту холодную зиму. Был один отчаянный шаг – перебраться на несколько километров на север. Там было метро, и переходы, в которых не было снега, где было тепло. Но эта территория была занята такой же могущественной стаей, как и его. Однако те  не были ослаблены морозом. Сложно было сказать, кто победит в этой схватке. Но другого шанса не было. Вожак поднял голову. Стая смотрела на него. Древний рык сорвался с его клыков, и был поддержан эхом из десяти голосов. Они наступали. Более сильные, чем два года назад. И куда более голодные. Люди шарахались в стороны, когда стая бежала к метро. Кто-то позвонил в милицию, но большинство просто восхищенно смотрели вслед. Стая передвигалась бесшумно, только клубы пара появлялись около разинутой пасти каждого пса. Стая двигалась быстро – быстрее машин, двигавшихся параллельно им по проезжей части. Стая нападала красиво – распластавшись в прыжке, они влетели в переход, где их ждали вражеские силы. Небольшое количество людей, находившихся в переходе, тоже были вовлечены в драку – какой-то бродяга пытался убить собак пустой бутылкой, милиционер начал стрелять из пистолета по стремительно двигающимся телам псов. Клочья шерсти, одежды и мяса летели во все стороны. Собаки бросались друг на друга, и на людей, уже не разбирая, где свой, а где чужой, где собака, а где невинные люди. Кровь – и людская и собачья лилась в водосток сбоку перехода. Падали проигравшие, умирали победители. Каждый дрался до последнего. Вожак вцепился в горло последней собаке из стаи врагов. Но и его стая полегла до единой, а в сердце застыла пуля. Он умер, и глаза его, обагренные кровью врагов, потускнели. А в другом конце перехода истекал кровью милиционер, с разодранной клыками собаки шеей. Лицо представляло собой месиво из крови и плоти. Единственный глаз смотрел на убитого врага – на собаку из нападавшей стаи, которая дралась до последнего. Как и он. И умирая, он думал о том, что у всех – у людей, собак, министров и нищих, есть лишь одно серьезное сходство. Не внешнее. Не одежда, и не то, что любят есть на завтрак. Все они просто хотят жить. И ради этого они готовы даже умереть.