Солнце взошло, его лучи лениво проникали в комнату. Я тихонько пробуждалась, неторопливо потягиваясь. Воспоминания о случившемся прошлой ночью, еще не охватило сознание, поэтому я наслаждалась пением птиц, доносившееся сквозь открытые створки окна, и теплой негой сна, как вдруг услышала едва различимый шепот:
— Твое время истекает…
Глаза широко распахнулись. В комнате никого не было. Послышалось? Нет, нет. Я не сошла с ума, и если слышала, значит, кто-то говорил.
Откинув одеяло в сторону, я соскочила с кровати. Нервно огляделась и вздрогнула, когда глаза задели зеркало. Я впервые смотрела в него.
Что это за зеркало, в отражении которого ты себя не видишь? Не видишь комнаты, в которой оно стоит, мебели… ничего. Заскрипели половицы под нетерпеливыми шагами.
— Торопись, за тобой скоро придут.
За прозрачной гранью возник образ молодой женщины. Очень красивой женщины. Длинные волосы каскадом струились по плечам, на голове красовался  кокошник, голубой сарафан скрывал тело и доходил пят. И хотя я смогла рассмотреть женщину достаточно четко, ее образ возник на поверхности зеркала как дымка, как белый туман, способный развеяться от малейшего дуновения ветра.
Охваченная ощущением нереальности происходящего, я не поверила своим глазам.
— Найди книгу…
Сказав это, женщина испуганно обернулась назад и рассыпалась на миллионы маленьких искр. За зеркальной гладью мелькнула тень, она стремительно приближалась, принимая форму непонятного существа. Я не видела его целиком, но глаза – ярко красные, злобные глаза, не заметить было трудно.
Я пятилась назад, пока спина не уткнулась в стену, рука искала дверную ручку. Заело. Монстр приближался.  Отчаянье хлестало, сжимало, разрывало на части трепещущее сердце.
Сознание подобного не допускало в реальность. Это может быть все что угодно: сон, галлюцинация, но только не действительность. Одеревенелые руки  продолжали неистово дергать ручку, но дверь зацепилась за складку на ковре.
Монстр остановился у границы миров. Мохнатая голова крутилась в стороны, он искал ее, ту женщину, и не видел меня. Но радость, от осознания этого факта, не успела появиться. Его голова повернулась ко мне, глаза скользнули по лицу, сначала насторожено, потом с любопытством.  Тяжелая мохнатая лапа, тронула зеркало, колыхнув прозрачную поверхность. 
Немалая порция адреналина  поступив в кровь, заставила сердце отсчитывать бешенный ритм, когда лапа монстра пронзила зеркало. Его шаги были медленными, он будто играл со мной, забавлялся моим страхом. Когда туловище полностью переместилось в комнату, мой ужас был настолько велик, что разум начал терять навыки, я смогла осмыслить только то, что надо открыть эту чертову дверь. Любым способом. Я навалилась на нее своим весом, но она не поддавалась. Тело вжалось в дверь, а монстр смотрел на меня, склонив голову на бок.
Глаза закрылись сами собой, мне показалось, я на секунду лишилась чувств, теряясь во времени. Прерывисто дыша, я заставила глаза открыться и замерла в изумлении. Монстр исчез. Проклятая дверь, тихонько скрипнув, отворилась настежь.
Оторопело смотря перед собой, прямо в то место, где недавно высилась мощная фигура неизвестного существа, я закусила губу до крови, сдерживая истерический крик, уже готовый соскользнуть с уст. Не помню, как оказалась на улице, и вцепилась в плечи матушки.
Мама вздрогнула от неожиданного натиска и обеспокоенно спросила:
— Что случилось, милая?
— Убери его из моей комнаты! — завопила я, продолжая трясти ее плечи.
— Кого?
— Зеркало!
Мама обняла меня, поглаживая по спине, как маленького ребенка, пока я дрожала, пытаясь осмыслить происшедшее. Это состояние нельзя ни сравнить, ни описать.
Я боялась зеркал с самого детства, в бурных фантазиях представляя, что за зеркалом бытует другой мир.
Когда мне приходилось заглядывать в зеркало, тело покрывалось мурашками, сердце замирало, потому что я верила, что в отражении может мелькнуть неизвестная фигура обитателя этого самого мира. Но думать и бояться своих фантазий, это совсем ни то же самое, что увидеть воочию.
Напряженное тело постепенно расслаблялось и ноги в коленях подогнулись. Мама заботливо усадила меня на крылечко.
— Ты чего так испугалась, Светочка? Зеркала? Я думала, твои страхи остались далеко, в детстве.
Я соображала медленно, не сразу воспринимая звуки, в больном мозге отпечаталось ее лицо. Встревоженное, с большими выдающимися вперед глазами, с легким привкусом иронии. Привкус, который оказался для меня очень горьким.
— Страхи? — переспросила я тихо. — Ты думаешь, это просто детские страхи?! То зеркало отражает не меня! Там появляются… — голос постепенно набирал громкость и в конце сорвался на визг, не позволяя лишним словам сорваться с губ. Это было похоже на дежа вю.
Это уже было. Лет двенадцать назад. Тогда я была маленькой девочкой, постоянно рассказывала родителям о зазеркальном мире и была абсолютно уверена, что обитатели зазеркалья, это злые монстры.
Так чтобы мне ответила матушка, в тот день, если б мне удалось закончить фразу?
Матушка хлопала широко раскрытыми глазами, не сводя с меня встревоженного взгляда, руки обхватили лицо. О чем она тревожилась, я догадалась без слов, и это меня начинало злить. Сосчитав до десяти, я шепотом произнесла:
— Мам, убери его из моей комнаты.
— Куда убрать? — Мама заломила руки. Ей нравилось это зеркало, и расставаться с ним она определенно не хотела.
— Оберни газетами и на чердак! А еще лучше в музей отдай. Там таким раритетам всегда рады. Но в моей комнате его быть не должно.
— Да объясни, что тебя так испугало?
Меня пробила мелкая дрожь, только от воспоминания пережитого ужаса. Я мгновение, всего мгновение, подумала. Что ей рассказать? О призраке? О монстре? Рассказ не войдет в разумные рамки, тогда к чему говорить об этом? Дрожь не унималась, не поддаваясь усилиям. Вдох, выдох.
— Ничего. Просто убери его. Я пойду, прогуляюсь, — я сделала неопределенный жест рукой. О, Боже, как трясутся руки.
— В ночной рубашке? — Мама подозрительно прищурила глаза. — Свет, ты меня пугаешь.
— Мам, подарок чей? Мой. Делать с ним буду все, что захочу. Могу просто разбить, — я хмуро посмотрела в взволнованные глаза. — Ты знаешь, что смогу. Поэтому, заверни его в газеты и на чердак. А там решим.
Девица я упорная, если что решу, непременно сделаю. Но на этот раз  упрямство решила показать и мама. Для меня это стало очередным потрясением. Она сопротивлялась,  считая что «раритету» на чердаке не место.
— Пусть в другой комнате стоит.
— В другой комнате? — я смотрела на эту женщину и не узнавала в ней своей матушки.
— Светка! Всему есть предел! — ее глаза яростно сверкали, грудь вздымалась от возбуждения. — Не хочешь в своей комнате его вешать, дай мне тогда им любоваться. Что ты, как маленькая, заладила «убери, да убери». Не уберу и точка. Где это видано, чтоб такую красотищу, на чердак пылиться забрасывали!
Я опешила и в изумлении уставилась на мать. Как она может играть с моими чувствами! А может ей показать? Когда она увидит все, необходимость объяснять отпадет.
— Пошли, мам. Просто пойдем со мной.
Каждый шаг требовал неимоверных усилий. Я заставляла непослушные ноги двигаться, понимая, что возвращаюсь вновь туда, откуда несколько минут назад вылетела пулей. Что ждет нас за той дверью?
Мама, бросая на меня косые взгляды, вошла в комнату первой. Воображение нарисовало мне страшную картину. Вот чудовище хватает ее и заглатывает целиком. Мама кричит, а меня снедает угрызение, что я вовлекла ее в это.
Гупая! Чего я хочу? Доказать? Кому, матушке? Какой ценой я это сделаю? Как я буду жить дальше, если она убедиться, что мои страхи небеспочвенны, принеся на алтарь упорству дочери собственную жизнь?
Вдруг монстр все еще там. Притаившийся, готовый нанести сокрушительный удар хрупкой женщине. Ничего не понимающей женщине, вошедшей в комнату, с единственной целью, помочь дочери.
Я уже готова была окликнуть, ворваться в комнату, схватить ее за руку и вытащить из логова страшного монстра, но мама выглянула в дверной проем. Живая, но пронизанная острым чувством, корни которого, в тот момент, я еще не понимала.
— Все хорошо. Свет, в твоей комнате все в порядке.
— А з-зеркало? — заикаясь, напомнила я.
— Что, зеркало?
— Посмотри в него. Что ты видишь?
Мама вновь скрылась в комнате.
— Себя.
— Себя? Не может быть. Посмотри повнимательней… нет, лучше переверни его стеклом вниз. Перевернула?
Из комнаты донеслись шаркающие и звенящие звуки.
— Да, перевернула.
Я осторожно шагнула внутрь, готовая в любой момент, схватив матушку, выскочить из комнаты.  Дыхание перехватило, но, действительно, все в порядке…
Узкая кровать со сбившейся во время неспокойного сна простынею стояла у окна; маленький шкаф возвышался над нею. Коврик продолжал неприглядно бугриться; стена, что напротив кровати, пустовала.  Зеркало спокойно лежало на полу, стеклом вниз. И ничего мистического в комнате не происходило.
Я растерялась окончательно. Неужели все привиделось? Или приснилось? Сны бывают такие правдоподобные, что наутро, и разобрать нельзя, было это или нет.
Так, что же случилось со мной?
— Присядь, деточка.
Я глянула на мать. Она, подбадривая, мягко улыбнулась.
— А я тебе водички принесу. Тебе успокоиться надо.
— Нет, мам! — выкрикнула я, еще я хотела добавить: «не оставляй меня тут одну», но передумала. На сегодня истерик достаточно. — Я сама. Мне умыться надо. А ты пока зеркало подальше спрячь.
Я вышла из комнаты, схватив со стула платье. Возвращаться в комнату больше не хотелось. Как-то быстро все поменялось в ней. Подозрительно быстро. Уверенность в том, что во всем виновато зеркало, росла с каждой минутой. И особой разницы нет, приснилось мне все или привиделось. Это произошло и с этим надо что-то делать.
Матушка нашла меня в летней кухне. Я уже умылась, переоделась и, насколько это было возможно, успокоилась. Она присела напротив.
— Как ты?
— Нормально, — кисло ответила я.
— Тебе сон плохой приснился?
— Скорее всего… — нет, так не пойдет. Так я не сумею ее обмануть. — Да. Приснился.
— Расскажешь?
— Да нечего рассказывать.
Разговаривать об этом я наотрез отказалась, не имея желание вдаваться в подробности.
— Ну, если ты в порядке, — и тут я заметила странное выражение, застывшее на ее лице, — я пойду в хату.
Быстро взбежав по ступенькам, матушка скрылась за дверью, оставив меня в одиночестве.
Я встала, немного прошлась по огородным грядкам. Отметила, что кое-где прополка требуется, и тут же начисто забыла об этом. Дошла до калитки и остановилась. Я находилась в прострации, бессмысленный взгляд следил за мирно плывущими облаками. Мыслей не было никаких. 
Вот такой застала меня Катюха. Надо отметить, удивление ее было искренним, когда я не то, что не заметила ее появления, но даже не услышала слов.
— Я, пожалуй, позже зайду.
Я вздрогнула.
— Кать? Ты давно здесь стоишь?
— Да как тебе сказать, — уклончиво пробормотала она, теребя косичку. — Стою недавно, но успела кое-что заметить.
— Молодец.
Я замолчала, ясно давая понять, что разговаривать больше не намерена. Но, то ли вышло не совсем ясно, то ли Катька сегодня была непонятлива. Она продолжала бормотать что-то о том, какая я сегодня странная и, на редкость не разговорчивая, отпустила по этому поводу несколько колкостей, посмеялась над шуткой.
А я в те моменты смотрела, на солнце. Оно плавно перекатилось на восточную сторону небосвода. Близится вечер, я с содроганием задавалась вопросом: «А, что если это опять повториться?».
— Свет? Что молчишь?
Катька уже не смеялась, а недоумевала, нерешительно переступая с ноги на ногу.
Я закрыла лицо ладонями, и когда начала говорить голос задрожал.
— Кать может, придумаем что-нибудь на вечер? — Она кивнула и я продолжила. — Дома не хочется оставаться.
— Какие проблемы? Давай ко мне сегодня на ночь? У меня теперь своя территория имеется. В сарае, на чердаке, — гордо объявила она. — Посидим, поболтаем. Так ты не сказала, что с тобой приключилось?
— Кать… — я в уме тщательно подбирала слова, если матушка мои слова всерьез не восприняла, то рассчитывать на понимание постороннего человека, вообще не приходилось. Я просто хотела узнать ее мнение о подобных… штучках, словом не обмолвившись о том, что случилось со мной.
— Вот, люди, что болтают о монстрах и приведениях… как думаешь, они, того…—  присвистнув, покрутила указательным пальцем у виска.
Катюха замялась, она смотрела на мое насмерть перепуганное лицо, до конца не понимая, с чего я задала этот вопрос.
— Свет, ты плохо выглядишь… заболела?
— Ты не ответила, — напомнила я.
— Я знаю. — Катька широко улыбнулась, но мой хмурый взгляд заставил ее посерьезнеть. — Ты серьезно? Да ну! Светка, ты и впрямь заболела!
— До свиданья, Кать…— я развернулась и зашагала в сад.
— Эй! Прости… я это… не думала, что ты всерьез.
Катька зашагала за мной. Мы с детства дружим и Катька, зная меня как облупленную, поняла, что шутить я не думала. Не знаю, какие предположения теснились у нее в голове, толкая друг друга, но любопытство в ней проснулось.
— Да ладно тебе, Светка! — она развернула меня. — Выкладывай!
Я глянула на Катьку и подумала, стоит ли откровенничать или быстро придумать правдоподобную ложь.
Если честно, то признаться Катюхе было б логичней, чем Стасу или, не приведи Господь, Ваньке. Уж за тем дело не станется, он и саблю дедовскую притащит, и сам же ею порежется.
А глаза Катюхи горели любопытством, она потянула дерево за ветку и сорвала яблоко. Подруга хотел знать все. Когда у меня глаза загораются таким огоньком – пиши, пропала. И так как носить в себе этот груз было невозможно, я решилась.
— Гости ко мне с утра приходили, — начала я.
— Та-ак. — протянула Катька, вытирая яблоко краешком платья. — Стас? — предположила она, захрустев.
— Какой Стас? — не поняла я.
— Прое-ехали, давай дальше.
— Да как с тобой можно разговаривать?! Ты ж перебиваешь постоянно!
Хруст прекратился, Катька подняла руки вверх.
— Молчу! — пообещала она.
— Помнишь, я про посылку вчера говорила? — Катька кивнула и я продолжила. — Так вот. Это наследство. От какой-то бабки.
— Это уже поинтересней будет, — она перебросила через плечо огрызок, — значит ты у нас теперь богатенькая?
— Кать, это зеркало. Очень старое, хотя ты права, оно должно кучу денег стоить, но матушка с ним не расстанется. Да и не в том дело. Зеркало уж очень странное… — я пробормотала еще что-то нечленораздельное.
— Ближе к делу, — подбодрила меня Катюха. — Так, что за гости?
— Так, — я собралась с мыслями. — Пришли гости и не в дверь вошли, как ты могла подумать, а прямо в моей спальне возникли. Сначала женщина сумасшедшая. Сказала, что мое время истекает, и за мной придут скоро. В связи с этим, книгу посоветовала найти. Потом исчезла, и из зеркала вывалился чудовищных размеров и форм зверь. Я уж думала вот и смерть моя... А он посмотрел на меня и исчез.
— Как в комнате возникли? — переспросила Катька.
— Нет, а ты думала, ко мне человек пришел, и я от страха сама не своя весь день хожу? — Я усмехнулась. — С человеком я б разобралась. У меня есть свои методы управы. А тут…
— Хочешь сказать, это было приведение?
Я всерьез засомневалась в разумности своего решения открыться Катьке.
— Дошло? — бровь саркастически взметнулась вверх. — Я уж минут пятнадцать воздух сотрясаю, а до тебя только дошло. Да, Кать, это было приведение.
Она открыл рот, по всему было видно, не нашла слов, и по этому челюсти быстро сомкнулись. Звук этого смыкания растворился в гробовом молчании, и я несколько минут слушала повисшую тишину и любовалась видом впавшей в ступор подруги.
«Молодец, Светик!» — мысленно похвалила я себя. Нашла, кому открыться.
— Не бойся, Кать, я уверена, что к тебе они не придут. Если ты, конечно, зеркало у нас не выкрадешь.
— Зеркало? — тупо переспросила Катька. Она не ожидала подобного откровения и с трудом переваривала услышанную информацию.
— Кать, ты это… в себя-то приходи. Горе-помошник. Я уже жалеть начинаю, что тебе рассказала все.
Это подействовало. Ее глаза наполнились смыслом и, встрепенувшись, Катька начала говорить, да так, что я и слова не смогла всунуть.
— Если это не было сном, тогда в этом должен быть смысл. Просто так призраки не приходят, стало быть, такие визиты будут повторяться. Зеркало…— она потерла пухлый подбородок. — Из зеркала. Ну, этого и стоило ожидать. Зеркала это проводник в иные миры. Своеобразная дверь или, если хочешь, перекресток миров. Твое зеркало сыграло свою роль. А что это за зеркало? Откуда оно?
— По почте пришло. — Напомнила я, ошалело хлопая ресницами.
В мозгу пульсиравало слово «дверь». Если это дверь, связывающая миры, то сколько всяких тварей сквозь нее может просочиться? Один-два, двести-триста? Голова пошла кругом.
— Плохо, Свет? Ты голову между коленями зажми, — посоветовала подруга и продолжила опрос. — По почте… а кто его прислал?
— Нет, Кать, ты вообще при начале разговора присутствовала? Это наследство. От какой-то бабки дальней.
— А, что за бабка?
— Да откуда я могу знать!? — разозлилась я. — Я сама ничего не понимаю! Рассказала тебе все, что знала. Это чертово зеркало, еще вчера меня до смерти напугало! Я почувствовала его, как только в хату вошла. А матушка его в мою комнату, вдобавок, повесила! Это ж мой подарочек. А я зеркал, страсть как с детства боюсь! А ей все равно! Она не хочет его выбрасывать! Я всю ночь и глаз и не сомкнула. Точнее не разомкнула, от страху. Мерещилась бабка какая-то. Все просила в зеркало заглянуть.
Я не выдержала и зарыдала. А подобного со мной уж лет пять, как не бывало. Из глаз лились разные  слезы. Там были и слезы обиды на матушку, и слезы страха, и слезы ярости. Я впала в омут бессилия, соленый поток наполнил его до краев.
— Соберись, тряпка! — скомандовала Катюха. Я улыбнулась сквозь слезы. Мне нравилось это выражение, правда, ко мне оно употреблялось впервые. — Сегодня у меня спишь. Придумаем что-нибудь. Пошли у матушки тебя отпрашивать, — и хитро улыбнувшись, добавила, — эт посерьезней приведений.
В точку. Матушка еще ни разу меня не отпустила на ночь из дому.
«Негоже молодой девице по ночам шастать!» О том, что будет на этот раз, я предпочла пока не думать.
Болтая с Катькой, я не заметила, что на улице начало темнеть.
В хату мы вошли осторожно.
— Пришла? Хорошо. Иди спать, — я вздрогнула и уставилась на матушку.
Все сказанное ею, было произнесено без интонаций. Монотонно. И не обратила внимания на мое долгое отсутствие, будто я каждый вечер прихожу затемно. Но самое странное было то, что она среди ночи стояла у зеркала и любовно терла его тряпочкой.
— Мам?
Она повернулась, и я остолбенела окончательно и бесповоротно встревоженная ее взглядом. Бесстрастным, и каким-то, больным что ли. Вокруг глаз залегли темные круги, белки покрылись мелкой сеткой красных капилляров.
— Ты в порядке, мам?
— Да, Светочка. Иди спать, милая. — Глаза потеплели, она, будто сбросила с лица маску безразличия.
Может, показалось? Столько всего произошло…
— Теть Галь, — начала Катька, — мы это… ко мне спать пойдем.
Я напряглась, в ожидании вспышки.
— Хорошо, — прозвучало в ответ.
— Мам? Ты слышала? Я к Катьке ночевать пойду.
В этот момент я почувствовала, как на ногу обрушилось что-то тяжелое. Я посмотрела вниз – Катюхина ступня. В глазах непонимание. Но меня теперь тревожил другой вопрос. Как  я могу оставить матушку в таком состоянии?
Катька продолжала топтать мне ноги.
— Ш-ш-ш. — прошелестела я, заталкивая подругу в свою комнату. — Ты посмотри на нее, Кать! С ней неладное твориться! И виновно в этом ОНО! Я не могу уйти.
— Тогда я останусь. — Решила подруга. — Домой сбегаю, своих предупрежу и мигом к тебе!
Катька шмыгнула в дверь. Я легла на кровать, свернувшись калачиком. Я не собиралась спать, даже больше – я была уверена, что уснуть мне не удастся, но лишь только голова коснулась подушки, глаза  закрылись, я мгновенно уснула.
Тот сон, что приснился за какие-то пятнадцать минут, оставил о себе непередаваемые впечатления.
Я крутилась у зеркала, прихорашиваясь. И уже только это было странно. Мимо зеркал я пробегаю с такой скоростью, что любой спринтер обзавидуется, а тут стояла спокойно, улыбалась своему отражению.
Щетка для волос не спеша пробегалась по  длинным прядям. Я смотрела на волосы и любовалась собой, когда внезапно ощутила безудержное желание отрезать косы…
Глупо конечно, я всегда гордилась косой, которая опускалась ниже спины. Но я взяла ножницы и обрезала локоны. Под корень. Не сожалея.
Зеркало задребезжало, угловатые трещины стрелами пронизали его вдоль и поперек, образовав замысловатый узор на поверхности. Зеркало покачнулось и упало. На том месте, где ранее оно висело, я увидела проход, и гонимая любопытством заглянула в него.
С полыхающим в глазах удивлением там я увидела другой мир. С чего я это взяла не понятно, но уверенность была стопроцентная. Многоэтажный дом утопал в зелени деревьев. Подобный дом я видела лишь однажды. Тогда мы с матушкой в город ездили.
Так вот, из этого прохода доносилось пение птиц, хохот детворы, носившейся между деревьев. Им было весело и хорошо. Они подбежали достаточно близко к проходу и увидели меня. Мальчишкам с виду было лет по пять-шесть. Их перемазанные лица повернулись ко мне. Один мальчишка громко шмыгнул приплюснутым носом и почесал за ухом. Я улыбнулась им, и грязные рты расплылись в ответных улыбках, затем они принялись звать меня к себе и сопротивляться просьбе я не смогла.
Я просунула руку в проход и вслед за ней подтянула остальные конечности. Создалось ощущения, что я нырнула в мыльный пузырь и с громким чпоком вынырнула с другой стороны. Этот причудливый звук, который сопровождал мое появление, здорово развеселил детвору.
Так смеясь, мы подбежали к высокому девятиэтажному дому. Приставила руку ко лбу козырьком, и осмотрела здание. На чугунных балконных перилах, на пятом этаже, я увидела себя.
Я (она) стояла, расправив руки, готовясь совершить прыжок. Перед тем как прыгнуть она посмотрела на меня, и я содрогнулась от страха и отвращения. Лицо двойника имело странный сероватый оттенок.  Ее глаза…  Вернее не глаза, а пустые глазные впадины... Она открыла синие губы и прошипела:
— Я приду за тобой.
Смех резвящейся детворы превратился в нестерпимый гул, я повернула голову в сторону и остолбенела. Лица мальчишек потекли как расплавленная карамель, признаки гниения детских тел были явными и среди этих признаков был мерзкий запах тухлого мяса…
Тошнота подкатила к гортани, я не сдержала рвотный позыв.